В прошлом году во главе четырех субъектов РФ встали силовики..

Политологи полагают, что эта тенденция будет продолжена и президент найдет новых армейских генералов, спецслужбистов и своих охранников, достойных занять руководящие посты в исполнительных органах власти.

Дюмин в Туле тренируется «на кошках»

Железнодорожный экспресс из Москвы до Тулы идет всего два часа. Времени, чтобы вернуться в столицу, главе области Алексею Дюмину тоже много не потребуется.

После того как в феврале 2016-го Владимир Путин принял отставку предыдущего губернатора Владимира Груздева и назначил вместо него своего бывшего личного охранника, среди экспертов стала популярна версия о дальнейшем карьерном росте Дюмина. Высказывались предположения и о том, что генерал ФСО рассматривается в качестве преемника.

Сегодня, почти год спустя, в Тульской области также уверены, что Дюмин у них надолго не задержится, однако прочат ему другую высокую должность. Чаще всего называется пост вице-премьера, курирующего вопросы ВПК.

К тому, что Дюмина отправили потренироваться управлять «на кошках», в самой Туле относятся неплохо.

– Благодаря связям губернатора на самом верхнем уровне Тульская область наконец-то вошла в федеральные программы. Этого не удавалось сделать много лет, а теперь средства из российского бюджета выделяются, – доволен глава тульской «Справедливой России» Сергей Гребенщиков. – Удается Дюмину и выбивать госзаказы для оборонных предприятий, которых у нас более 50.

Именно благодаря близости к «первому телу» Дюмину удалось, как считается, построить в рекордные сроки Суворовское училище. В остальном, как говорит местный политолог Сергей Рунько, почти за год работы Дюмину похвастаться особо нечем. Даже триумфальный выход в футбольную премьер-лигу тульского «Арсенала» следует в первую очередь поставить в заслугу Груздеву.

Ни шороха, ни писка

С политологом Рунько мы встречаемся рядом с тульским «Белым домом», как здесь называют областное правительство. И буквально в ста метрах от него я поскальзываюсь на плохо чищенном тротуаре.

– Груздев пытался быть всегда на связи с населением. Люди присылали ему фото обледенелых тротуаров даже в твиттер, после чего чиновникам доставалось. Теперь такого нет, – рассказывает Рунько. – Отказался Дюмин и от диалога с общественностью, и от практиковавшихся при прежнем главе круглых столов с блоггерами.

Держит дистанцию генерал не только с населением, но и с журналистами.

– Публикации в региональных СМИ о губернаторе носят в 99% случаев исключительно позитивный характер. При этом чиновники закрыты от журналистов. Комментарии получить сложно, – жалуется главный редактор сайта «Тульские новости» Наталия Борц.

Практически полное отсутствие критики в адрес Дюмина главный редактор «АиФ в Туле» Олеся Степанова объясняет позицией самих журналистов, а не давлением властей.

– Скорее самоцензура. Дали кусок пирога – лучше затаиться. Но и поводов для критических публикаций губернатор особо не создает. Народу он нравится, – признает Степанова.

Руководитель регионального отделения «Яблока» Владимир Дорохов считает, что главе области просто некомфортно в публичном поле. Мы с Дороховым сидим в партийном офисе, где он показывает мне видео выступлений Алексея Дюмина, на которых губернатор либо с трудом читает по бумажке, либо косноязычно говорит «от себя».

– И оппозиции в Туле почти не осталось. ЛДПР и «Справедливая Россия» не составили даже формальной конкуренции Дюмину на сентябрьских выборах, а коммунист Олег Лебедев хоть и выдвинулся, но не пришел ни на одни дебаты. Как и сам Дюмин, который получил 84%, – сетует Дорохов.

Местные справороссы и элдэпээровцы уверяют, что готовы были бы бороться с Дюминым, но им это не позволило сделать федеральное партийное руководство. Видимо, вокруг «друга Путина» не должно быть ни шороха. Кремль ему даже разрешил баллотироваться не от ЕР, а в качестве самовыдвиженца. Видимо, чтобы не запятнать политическую биографию.

Легендарная близость к президенту позволила Дюмину быстро поставить под контроль местные политические и бизнес-элиты / Global Look Press

«Все заглядывают ему в глаза»

Легендарная близость к президенту позволила Дюмину быстро поставить под контроль местные политические и бизнес-элиты.

– Все заглядывают ему в глаза. Понимают, что он еще вчера с Путиным в хоккей играл и в бане парился. Доходит до абсурда. Захожу в кабинет одного чиновника, а там в выпущенном еще при прошлом губернаторе календаре фотография Груздева вырезана, – смеется «яблочник» Дорохов.

При этом старую команду правительства Алексей Дюмин оставил почти в полном составе. Сергею Гребенщикову это не нравится:

– Остались многие проштрафившиеся министры. Хотя многие ожидали изменений. Возможно, дело в том, что Дюмин просто действительно не планирует задерживаться в Туле надолго, поэтому и смысла нет в смене команды.

Если Груздев славился своим умением жестко обругать подчиненных, то Дюмин перевел критику в кулуарный формат, отмечает политолог Сергей Рунько. Но команды отдаются по-военному четко. При этом губернатора сложно назвать харизматичным лидером – весь его авторитет держится на ореоле вхожего в Кремль.

Зам. главы Белевского района Тульской области Николай Матвеев полагает, что Дюмин, как истинный спецслужбист, просто осторожно собирает информацию и, в отличие от «паркетных военных», не рубит сплеча.

– Местные власти при этом понимают, что материалы по ним готовятся и оргвыводы все равно последуют, – поделился со мной ощущениями Матвеев.

Дюмин уже продемонстрировал свою генеральскую жесткость, когда отдал приказ разогнать цыганский поселок.

Выдерживают не все

В других регионах, во главе которых встали силовики, ситуация похожая. В Ярославле врио губернатора и бывший зам. главы МВД Дмитрий Миронов сломил традицию относительной демократичности региона и разнонаправленности элит, считает депутат областной Думы Василий Цепенда.

– Главный посыл Миронова – установление пресловутой вертикали власти. Структура управления стала походить на военную, с четкой иерархией. При этом губернатор убрал из правительства всех ярославцев и заменил их «варягами», – сказал Цепенда.

В Ярославле врио губернатора и бывший зам. главы МВД Дмитрий Миронов сломил традицию относительной демократичности региона / Стоп-кадр YouTube

Чистит правительство от людей предшественника и врио губернатора Кировской области Игорь Васильев. Члены команды Никиты Белых были заменены на министров из других городов. Кировская область традиционно считается регионом депрессивным, и демонстрировать успехи на социально-экономическом поприще бывшему офицеру КГБ Васильеву тяжело.

А вот бывший начальник управления ФСБ Евгений Зиничев продержался на посту врио губернатора Калининградской области меньше трех месяцев.

– Он ушел, когда понял, что быть губернатором означает много публичности, сплетен, разговоров, интриг. Зачем это человеку, который привык руководить тихо и негласно, когда его приказы выполняются, а не обсуждаются? – рассуждает калининградский общественник Михаил Костяев.

Так что решение Зиничева вернуться на службу в ФСБ можно назвать по-своему честным. Однако, как показывает практика, не все губернаторы-силовики могут согласиться с тем, что не созданы для публичной политики. Даже если они для нее действительно не созданы.

Где полномочия губернаторов истекают в 2017-м:

Томская обл.

Саратовская обл.

Свердловская обл.

Белгородская обл.

Новгородская обл.

Рязанская обл.

Пермский край

Республика Бурятия

Республика Мордовия

Республика Карелия

Мнение

Вице-президент Центра политтехнологий Ростислав Туровский:

– В 2017-м можно снова ожидать назначения губернаторами силовиков. Но связано это с ситуацией в самих силовых структурах. Для Путина более важной является кадровая политика в ФСБ, МВД и Минобороны, чем управление регионами. Поэтому, если накануне президентских выборов нужно будет кого-то вывести из силового поля, таким людям будет найдена достойная альтернатива в качестве главы субъекта.

Во главе сибирского административного аппарата в XIX в. находились генерал-губернаторы, которые были на всех окраинах и в столицах Российской империи. Эта должность появилась еще при Екатерине II. По ее замыслу, генерал-губернатор (наместник) должен был стать серьезной политической фигурой – ему полагалось заниматься не текущим управлением, а осуществлять надзор от имени верховной власти. Ему подчинялись все органы управления на подведомственной территории.

В начале XIX в. система управления в России подверглась изменению – были созданы министерства, где сосредоточились почти все властные функции. Вертикальное управление с подчинением министерствам всех их местных органов неизбежно входило в противоречие с управлением главных местных начальников. Повсеместное существование генерал-губернаторов противоречило бы министерской системе, так как местные органы управления оказались одновременно в подчинении и у министерств (по ведомственной вертикали), и у генерал-губернаторов (по территориальной горизонтали). Своеобразным компромиссом между двумя противоположными принципами управления и стало образование генерал-губернаторств не на всей территории империи, а лишь на ее окраинах и в столицах.

Как уже говорилось, по “Сибирскому учреждению” М.М. Сперанского Сибирь делилась на две самостоятельные части: Западную и Восточную. Во главе каждой находилось Главное управление. Его составляли генерал-губернатор и Совет.

По закону генерал-губернатор был “главным блюстителем неприкосновенности верховных прав самодержавия, пользы государства и точного исполнения законов и распоряжений высшего правительства по всем частям местного управления во вверенном ему крае”. Он не подчинялся ни одному министерству – только Сенату, а назначался и смещался высочайшими именными указами. “По всем предметам особенной важности” генерал-губернатор имел право “обращаться к Государю непосредственно”. Кроме того, он ежегодно подавал всеподданнейшие отчеты по управлению генерал-губернаторством. Это позволяло доводить до высочайшего сведения собственное мнение по самым различным проблемам.

По закону “никакая новая мера или особое распоряжение, относящиеся до благоустройства, общей пользы и казенного интереса в крае, вверенном генерал-губернатору, не предпринимаются иначе, как по предварительному истребованию соображений и заключений генерал-губернатора”. Это значит, что любое важное распоряжение любого министра, относящееся к Сибири, должно было предварительно рассматриваться генерал-губернатором.

Генерал-губернаторы назначались из облеченных доверием и лично известных императору лиц, они были гораздо более строптивы, чем губернаторы, нередко вступали в пререкания с Министерством внутренних дел и другими центральными органами.

Само обоснование существования должности генерал-губернаторов, основной смысл их деятельности – необходимость учитывать в административной деятельности местные обстоятельства – делали неизбежными весьма существенные различия в статусе и функциях разных генерал-губернаторов.

Сибирским генерал-губернаторам подчинялась вся гражданская и военная администрация региона, они сосредоточивали в своих руках высшую административную и верховную контрольную власть. Им были подотчетны все существовавшие в сибирских губерниях местные учреждения – с некоторыми, не очень значительными, исключениями. Так, чиновники некоторых ведомств (например, почты) могли быть уволены и преданы суду только министерством по представлению генерал-губернатора. Но и “из сего, – как гласил закон, – исключаются случаи чрезвычайные и времени не терпящие”, когда генерал-губернатор мог действовать самостоятельно, лишь поставив министерство в известность о своих действиях. Понятно, что генерал-губернатор почти любой случай мог назвать чрезвычайным.

На практике сибирские генерал-губернаторы серьезно зависели в своей административной деятельности от нескольких центральных ведомств: Министерства внутренних дел, Военного министерства (поскольку “главные местные начальники” одновременно были командующими войсками, расположенными на территории генерал-губернаторства), III отделения, одним из основных направлений деятельности которого был общий контроль и надзор за государственным аппаратом управления. К очень важным для сибирских генерал-губернаторов ведомствам относились также Первый (1821–1838) и Второй (1852–1864) Сибирские комитеты, в которых сосредоточивались все дела по управлению Сибирью. В Сибирские комитеты входили главы основных министерств (военного, внутренних дел, финансов и др.), II и III отделений собственной его императорского величества канцелярии.

Между центральными ведомствами и местными органами власти, в частности генерал-губернаторами, нередко возникали конфликты. Их неизбежность была обусловлена тем, что в России явно не выдерживался принцип разделения полномочий между центральными и местными органами власти. Центральным органам полагалось бы осуществлять общее руководство, обеспечивая этим единство государственного управления, а местным – непосредственное исполнение решений с учетом местных особенностей. В России же центральные органы не только осуществляли общее руководство, но и распоряжались по всем, даже самым мелким, вопросам.

Права и возможности центральных ведомств во многом определялись тем, что именно они распоряжались бюджетными средствами. При этом осуществлялась мелочная опека, местные органы управления не могли самостоятельно использовать даже небольшие средства. Тому сохранилось множество свидетельств и примеров в отчетах генерал-губернаторов: без разрешения из Петербурга не строились дороги, не ремонтировались ветшавшие здания. Генерал-губернатор Восточной Сибири Н.Н. Муравьев в отчете за 1852 г. писал: “Переписка о построении нового острога в городе Иркутске, начавшаяся с 1845 г. и подробно изложенная в отчете за 1851 г., продолжается доныне, а между тем существующее здание ежегодно требует ремонта, давно уже не способно к прочному исправлению, день ото дня приходит в большую ветхость и, приближаясь к окончательному разрушению, угрожает ежеминутно опасностию арестантам”. Постепенно возможности распоряжаться финансами несколько увеличились. Генерал-губернатор получил право по собственному усмотрению (с последующим отчетом) тратить деньги из так называемых “сметных остатков”, т.е. сэкономленных средств.

Нередко генерал-губернатор выражал недовольство несправедливостью отношения центральных властей к Сибири. Так, в письмах М.С. Корсакова утверждалось, что Восточная Сибирь дает более 7 млн руб. дохода, а имеет расходу не более 3,5 млн. При этом правительство скупится выделять дополнительные средства на образование, обустройство новых территорий и даже на ликвидацию наводнений и неурожаев.

Права генерал-губернатора были весьма широки. Он мог лично, помимо руководителей соответствующих губернских ведомств и губернаторов, распорядиться исправить недостатки в деятельности любого подведомственного ему учреждения. Он мог изменять, дополнять и отменять решения губернаторов и просто подменять их. Он мог требовать, чтобы все сношения Министерства внутренних дел с губернаторами и прочих министерств с главами их местных органов шли через него. Особую важность для подчиненных имело право генерал-губернатора назначать, увольнять и перемещать чиновников, а также представлять их к наградам.

Из окраинного положения Сибири в Российской империи вытекало то естественное обстоятельство, что в круг действий генерал-губернатора входило решение пограничных и даже, в известных пределах, внешнеполитических вопросов. В этом, как и во многих других случаях, степень активности генерал-губернатора во многом зависела от его личных качеств; разные люди, занимавшие этот высокий пост, по-разному относились к самой возможности участвовать во внешнеполитической деятельности, но объективная возможность (а порой и необходимость) для такого участия существовала.

Генерал-губернатор отвечал за скорое и законное производство дел в подчиненных инстанциях, производил ревизии и обозрения, его высшему наблюдению подлежали горная и учебная части, управление казаками и обеспечение населения продовольствием, “пресечение разорительной роскоши” и “наблюдение за состоянием умов”.

Неопределенность и противоречивость существовавшего законодательства создавала возможность для узаконенного беззакония: генерал-губернатор всегда мог сослаться на пригодный для данного случая законодательный или административный акт. Например, ст. 429 “Сибирского учреждения” прямо указывала “не считать превышением власти, когда генерал-губернатор в чрезвычайных случаях примет решительную меру и докажет, что она была необходима и что по настоятельности случая не мог он, не попустив видимого ущерба, отлагать сию меру до высшего разрешения”.

Напомним, что в каждое генерал-губернаторство входило по нескольку губерний, в которых имелись собственные губернаторы. В Сибири, как и во всей империи, губернаторы возглавляли губернскую администрацию и отвечали перед монархом за состояние дел в губернии. В то же время они подчинялись генерал-губернатору. При этом формулировки в законах прав и обязанностей генерал-губернаторов и губернаторов совпадали, порой даже дословно. Поскольку генерал-губернатор пользовался особым доверием царя, он прочно занимал место между центром и сибирскими губернаторами. Все это усиливало значение личных отношений генерал-губернаторов и губернаторов.

Наличие в Сибири должности генерал-губернатора с весьма обширными и неопределенными полномочиями, неясность в вопросе о распределении функций между генерал-губернатором и губернаторами создавали возможность для превращения генерал-губернатора либо в чисто номинальную фигуру, либо в единоличного хозяина обширного края. Многое зависело от его собственной позиции и, разумеется, от его отношений с центральными властями, главным образом – от личных отношений с монархом и членами императорской фамилии, их доверия и поддержки.

Итак, по закону высшим органом в крае было Главное управление, состоявшее из генерал-губернатора и Совета. Три члена Совета были представителями министерств (внутренних дел, финансов и юстиции), они назначались по рекомендации министров. Еще трое возглавляли отделения Главного управления (иногда их называли членами-делопроизводителями) и назначались по рекомендации генерал-губернаторов. Впоследствии были образованы еще несколько отделений – горное, казачье, по делам государственных имуществ и другие, увеличилось и число членов Совета.

По первоначальному плану М.М. Сперанского Советы Главных управлений должны были ограничивать власть генерал-губернатора. Законодатель попытался внести некоторые разграничения между тем, что находилось в личной компетенции генерал-губернатора, и теми действиями, которые требовали обсуждения в Совете Главного управления. Но подробное перечисление тех предметов, “кои подлежат соображению в Совете Главного управления”, заканчивалось уничтожающей весь смысл этого акта фразой: “Из сего исключаются те случаи, кои генерал-губернатор признает или столько настоятельными, что не можно ожидать на них мнения Совета, или столько тайне подлежащими, что единство действия найдет он необходимым и потому разрешает их непосредственно”. Таким образом, генерал-губернатор имел полное законное право распоряжаться единолично, без участия Совета, во всех случаях, когда считал это необходимым. Предположение Сперанского о возможном появлении в лице Советов Главных управлений неких коллегиальных органов, если не ограничивающих, то хотя бы смягчающих всевластие генерал-губернаторов, было сведено на нет лишением Советов исполнительной власти. Принять или не принять мнение Совета, зависело от генерал-губернатора. Он был обязан лишь сообщать вышестоящим властям заключение Совета вместе со своим решением.

В то же время, опираясь на могущество генерал-губернатора, официально считавшегося его председателем, Совет, как это отмечал тобольский губернатор В.А. Арцимович, мог серьезно ограничить права губернаторов и других глав местных органов управления. Известный историк А.В. Ремнев указывает, что сибирские “губернаторы постоянно ощущали вмешательство в свою компетенцию не только генерал-губернаторов, но и членов совета Главного управления”. При этом большую роль играли не представители министерств, а так называемые советники-делопроизводители, впоследствии – главы отделений.

Такие высокопоставленные и хорошо информированные современники, как начальник Сибирского жандармского округа Н.Я. Фалькенберг и генерал-губернатор Восточной Сибири в 1834–37 гг. С.Б. Броневский, дают отрицательные характеристики членам Советов от министерств. Фалькенберг писал: “Советники... назначаемые от министерств... подписывают только журналы, составленные советниками-делопроизводителями”. Броневский также отмечал, что “советники от министерств... люди престарелые, очень сговорчивые и, кажется, помещены только для пенсиона”.

Иной была роль членов Совета – руководителей отделений, которые могли оказывать довольно серьезное влияние именно как руководители канцелярии и ближайшие в этом качестве сотрудники генерал-губернатора. Между отделениями были распределены все основные направления деятельности генерал-губернатора: 1-е отделение ведало административно-распорядительными, секретными и политическими делами; 2-е – судебными, 3-е – хозяйственными. Кроме того, были особые отделения – горное, казачье, отделение государственных имуществ и др.

В бюрократической системе управления власть канцелярии вообще чрезвычайно велика – напомним известное высказывание Николая I о том, что “Россией управляют столоначальники”. Управляющий делами Комитета министров М.А. Корф в специальной Записке о Комитете министров указывал, что “власть и влияние канцелярии” имели не только “официальный, определенный законом”, но и “практический, происходящий от самого свойства вещей” характер. При этом практика давала власть почти беспредельную: “назначение дел к слушанию в той или другой очереди... образ изложения или словесного объяснения дел, наведение или пропуск примеров и справок из прежних производств” и т.д. – все это зависело от канцелярии. В результате “роль канцелярии и чиновников среднего звена... оказывалась гораздо выше той официальной роли, которую они были призваны исполнять”. Начальники отделений Главных управлений осуществляли именно эту, канцелярскую, власть. Сохранились и прямые свидетельства современников. Генерал Фалькенберг доносил, что начальники отделений Главного управления Восточной Сибири П.П. Сукачев, И.Я. Билибин и Н.Е. Тюменцев вместе с чиновником по особым поручениям К.Я. Дараганом “единодушно и единогласно направляют дела пред своим начальником”.

Однако власть членов Совета зависела от их влияния на генерал-губернатора. Советники-делопроизводители и другие чиновники действовали от его имени и опираясь на его могущество.

Генерал-губернатор был не только высшим административным лицом в крае, но и первым лицом в обществе. Наделенный почти неограниченной властью генерал-губернатор и его окружение представляли своеобразную уменьшенную копию императорского двора – подобное сравнение типично для мемуаристов. В Иркутске резиденцией генерал-губернатора был приобретенный казной у купца Сибирякова и ставший знаменитым “Белый дом” – особняк в стиле классицизма на набережной Ангары. В Омске в 1850–1860-е гг. был построен дворец генерал-губернатора.

В резиденции генерал-губернатор и жил, и работал. В обычные дни он был занят приемом посетителей и просителей, чтением и диктовкой документов – своей рукой столь высокие сановники писали редко, эти случаи даже отмечались мемуаристами как нечто неординарное. Как командующий войсками, генерал-губернатор занимался делами штаба, присутствовал на смотрах и учениях. Кроме того, полагалось регулярно объезжать огромный край с ревизиями и обозрениями.

Семейство генерал-губернатора было центром общества. Порядки, принятые в его доме и ближайшем окружении, воспринимались как чуть ли не обязательные. Участие в светской жизни было одной из негласных обязанностей высшего местного начальника. Свои обязанности были и у первой дамы. Роль генерал-губернаторши в жизни местного общества была весьма важной. Она должна была возглавлять местное дамское общество, наносить визиты и принимать гостей, участвовать во всех торжествах, быть посаженной матерью на свадьбах ближайших подчиненных и сотрудников мужа и крестить их детей. Нередко жены вмешивались в дела мужей.

И законодательство, и административная практика, существовавшие в России в XIX в., приводят к мысли, что личные качества человека, занимавшего должность генерал-губернатора, в значительной степени определяли и особенности функционирования управленческой системы, и всю жизнь подведомственного ему края.

Всего с 1822 по 1880 гг. в Сибири должность генерал-губернатора занимали 19 чел. Перечислим их.

В Западной Сибири:

В Восточной Сибири:

Броневский Семен Богданович (1786–1858) – с 28 сент. 1834 по 29 июля 1837 г. (утвержден 6 дек. 1835 г.)

Муравьев Николай Николаевич, с 1858 г. – Муравьев-Амурский, гр. (1809 – 1881) – с 5 сент. 1847 по 19 февр. 1861 (утвержден 6 дек. 1849 г.)

Корсаков Михаил Семенович (1826–1871) – с 19 февр. 1861 по 21 янв. 1871 гг. (утвержден 19 апр. 1864 г.)

Игнатьев Алексей Павлович, гр. (1842–1906) – с 4 янв. 1885 по 1 сент. 1887 г. (утвержден 25 дек. 1886 г.)

Сибирскими генерал-губернаторами, как правило, становились опытные военные (единственное исключение составлял А.С. Лавинский) в возрасте около 50 лет. Большинство из них имели опыт руководства войсками и лишь немногие ранее возглавляли гражданскую администрацию.

Первый генерал-губернатор Западной Сибири, герой Отечественной войны 1812 г., П.М. Капцевич оставил заметный след в истории края. А.И. Герцен писал о нем как о тиране, который “приводил все во фрунт и строй, объявлял maximum на цены, а обыкновенные дела оставлял в руках разбойников”. Современные историки иначе оценивают деятельность Капцевича и ее результаты. П.П. Вибе и А.В. Ремнев признают, что этот генерал-губернатор действительно был “убежденным сторонником жесткой дисциплины” в Сибирском казачьем войске, боролся с “пьянством и нерадивостью, казнокрадством и взяточничеством, нередко прибегал к суровым наказаниям, распространенным в то время в армии”. Борясь с беззаконием, Капцевич сам действовал незаконными методами. “Ежели я не соблюл формы, – писал он тобольскому губернатору Д.Н. Бантыш-Каменскому, – ... зато, сохранив до сего времени сей край мне вверенный и безмолвных крестьян от притязаний... остаюсь в совести спокойным”. Подобные рассуждения, надо сказать, были весьма типичны для администраторов николаевской эпохи. В то же время историки, опираясь на свидетельства подчиненных и сослуживцев генерал-губернатора, отмечают, что Капцевич всячески поощрял хозяйственную деятельность казаков, отводя их строевому образованию последнее место, покровительствовал войсковому казачьему училищу (будущему Сибирскому кадетскому корпусу). Этот генерал-губернатор одним из первых поднял вопрос о сибирском университете, при нем было положено начало промышленности в Омске, получило развитие земледелие, заведено овцеводство и т.п..

Были среди сибирских генерал-губернаторов и люди заурядные, чьи способности совершенно не соответствовали занимаемым ими высоким должностям. Таким был генерал-губернатор Восточной Сибири в 1837–1848 гг. В.Я. Руперт. Известный сибирский публицист и общественный деятель В.И. Вагин отмечал, что “прежняя служба нисколько не подготовила его к гражданской административной деятельности” (после 30 лет службы в саперных войсках В.Я. Руперт три года занимал место начальника 5-го округа корпуса жандармов, с которого и был назначен в Восточную Сибирь). В доказательство мемуарист приводит примеры первых распоряжений нового генерал-губернатора: “На первых же порах по приезде в Иркутск он прежде всего распорядился сшивать бумаги форменным шелком, выбелить трубы на крышах”.

На 10 лет генерал-губернаторства В. Я. Руперта выпали значительные события в истории края: подъем золотопромышленности в Енисейской губернии, выход декабристов на поселение, начало их полулегальной просветительной деятельности, волнения рабочих золотых промыслов и крестьян-старообрядцев Забайкалья, завершение постройки Сиропитательного дома для девочек им. Е. Медведниковой и учреждение Девичьего института Восточной Сибири, строительство новой Кругобайкальской дороги и сенаторская ревизия. Участие генерал-губернатора в ходе большинства из них оказывалось весьма незначительным. Административная деятельность Руперта не преследовала каких-либо определенных стратегических целей, для нее характерно лишь более или менее энергичное реагирование на происходящее. Почти ни один из его немногочисленных проектов не был утвержден. Единственным крупным успехом и самым значительным вкладом Руперта в последующую историю Сибири стало создание в Иркутске Девичьего института – единственного на десятилетия государственного женского учебного заведения в крае. Для чиновничества рупертовского времени характерны почти полная бесконтрольность и расцвет коррупции. В.И. Вагин констатировал, что в управление Руперта “злоупотребления действительно увеличились”, а “взяточничество чиновников было почти всеобщее”. Более того, говоря об обычае давать служебные командировки “только для наживы”, Вагин прямо указывал, что и сам “Руперт старался давать своим чиновникам такие же случаи”. Не был исключением и сам генерал-губернатор, хотя предъявленные ему обвинения не превосходили размаха злоупотреблений других высокопоставленных сановников эпохи.

Как ни странно, но именно жандармское прошлое привело Руперта к конфликту с начальником Сибирского жандармского округа и вызвало со стороны последнего серию разоблачительных донесений о злоупотреблениях Руперта. В Восточную Сибирь была назначена сенаторская ревизия. Институт сенаторских ревизий в течение длительного времени служил важным инструментом в системе надзора за аппаратом управления. Вот как описывал их генерал-губернатор Западной Сибири А.О. Дюгамель: “Существует обыкновение посылать сенаторов для ревизии тех губерний, в которых административный механизм действует неправильно, и откуда приходит много жалоб на превышения власти, совершаемые правительственными чиновниками. Сенаторы, на которых возлагаются такие ревизии, пользуются довольно широкими правами, и эти ревизии обыкновенно имеют последствием увольнение губернатора и чиновников, уличенных в злоупотреблениях”.

Обнаруженные ревизией беспорядки в Восточной Сибири и “неправомерные действия” самого Руперта вынудили Комитет министров признать, “что он не может оставаться в нынешнем своем звании и пользоваться далее доверенностью правительства по управлению отдаленным краем”. Фактически это был приговор. Николай I смягчил его, решив, что Руперт должен быть уволен в отставку “по прошению”. Справедливости ради следует заметить, что злоупотребления Руперта не были особенно выдающимися. Доказано же было и вовсе не так много. Главное, что было поставлено в вину генерал-губернатору – распущенность и всеобщее взяточничество чиновников, сложившиеся при попустительстве самого Руперта и при активном участии иркутского губернатора А.В. Пятницкого, система предоставления выгодных должностей за взятки.

Решающую роль в бесславной отставке Руперта сыграли отсутствие у него серьезной поддержки в министерствах и при дворе, а также конфликт с влиятельным жандармским ведомством.

Выдающимся государственным деятелем был генерал-губернатор Восточной Сибири Н.Н. Муравьев-Амурский. Годы его управления обширным краем ознаменовались крупными событиями, многие из которых произошли по инициативе или при активном участии Н.Н. Муравьева-Амурского. Одним из направлений энергичной и решительной административной деятельности Муравьева была борьба с коррумпированностью сибирского чиновничества, тысячей нитей связанного с богатыми купцами, золотопромышленниками и откупщиками. В этой борьбе он бывал порой жесток и несправедлив, но сумел достичь определенных результатов, хотя и не окончательной победы.

Взгляды и особенности характера генерал-губернатора существенно повлияли на проводимую им политику. Прежде всего это относится к присоединению Амурского края. Оно обозначило новые подходы в дальневосточном направлении внешней политики России, привело к переселению тысяч людей, предопределило судьбы миллионов людей и в XIX веке, и в последующем. За успешные действия – начало фактической колонизации и заключение в 1858 г. русско-китайского Айгунского договора, определившего границу двух государств, – Муравьев был возведен в графское достоинство с присоединением к его фамилии названия Амурский.

В 1850-е годы были осуществлены значительные преобразования в административно-территориальном устройстве и системе управления Восточной Сибирью: образованы четыре новые области, границы которых сохранялись в течение долгих лет, создано Забайкальское и положено начало существованию Амурского казачьих войск. Впервые за многие десятилетия на территории края произошли военные действия – во время Крымской войны англо-французская эскадра напала на Петропавловск-Камчатский. Но русские войска – во многом благодаря предусмотрительности Муравьева – сумели оказать сопротивление неприятелю. Была создана Сибирская флотилия, закладывались новые порты на Тихоокеанском побережье, положено начало судоходству на Амуре – и все это совершалось либо по прямой инициативе генерал-губернатора, либо при его действенной поддержке.

Разумеется, многие преобразования муравьевского времени были лишь частью процесса общих социально-экономических реформ в стране – дальнейшее развитие частного предпринимательства, новые условия русско-китайской торговли, появление иностранного капитала на Дальнем Востоке, развитие там частной золотопромышленности и др. Но на конкретных формах, в которые они выливались, сказывалась энергия и активность генерал-губернатора.

Для кадровой политики Муравьева были характерны требовательность к подчиненным и доверие к избранным, склонность не считаться ни с официальной должностью, ни с профессиональной подготовленностью. Экономическая и социальная политика была направлена на подрыв могущества откупщиков, кяхтинских торговцев, золотопромышленников и защиту интересов казны и “низших классов”. Антикрепостнические убеждения Муравьева проявились в ряде действий, в том числе перечислении нерчинских горнозаводских крестьян в казаки с освобождением их от полукрепостной зависимости.

Заметную роль сыграл Н.Н. Муравьев в сфере науки и просвещения. Его инициатива была решающей при создании Сибирского отдела Русского географического общества, который возглавил изучение края, стал центром притяжения его интеллектуальных сил, обеспечивал сотрудничество власти и интеллигенции. Этому же способствовали дружеские и доверительные отношения, сложившиеся у самого генерал-губернатора и его ближайших подчиненных со ссыльными декабристами. Муравьев оказывал им помощь и поддержку, пользовался их советами. Он оказывал покровительство многим либерально-просветительным начинаниям эпохи 60-х гг.: литературным вечерам, воскресным школам, публичным лекциям и т.д. Муравьев рано понял возможности периодической печати и начал их использовать. И в казенных “Иркутских губернских ведомостях”, и в частной газете “Амур” пропагандировались успехи в освоении Амура. С согласия генерал-губернатора М.А. Бакунин писал из сибирской ссылки Герцену в Лондон, и в нелегальном, но влиятельном “Колоколе” печатались похвалы в адрес восточно-сибирской администрации. В 1858 и в начале 1859 г. “Иркутские губернские ведомости” опубликовали ряд писем и корреспонденций, в которых разоблачались административный произвол и злоупотребления на местах.

Убедившись на опыте в бесполезности стеснительных мер, Муравьев выступил за широкую беспошлинную внешнюю торговлю на Дальнем Востоке с участием иностранцев и за сотрудничество с купечеством.

Но привычка выполнять работы с помощью принудительного труда, использовать административные методы оказалась слишком прочной. Вообще Муравьеву, как и многим его современникам из административной среды, были свойственны противоречия, непоследовательность, колебания, неизбежные для деятелей переходных эпох. В сложных ситуациях прибегали к традиционным, знакомым способам решения, пусть и не эффективным и не отвечавшим новым взглядам. Именно этим можно объяснить широкое использование военно-административных методов при колонизации Амура и при закупках хлеба для ее нужд. В личной переписке Муравьев признавал необходимость освобождения крестьян с землей, отмены телесных наказаний, введения гласного судопроизводства с присяжными, свободы печати, протестовал против аристократических конституционных проектов и всесилия петербургской бюрократии. Правда, в своей административной практике он не всегда последовательно проводил в жизнь эти идеи. Попытка сибирских оппозиционных кругов критиковать не только мелких чиновников, но и приближенных к генерал-губернатору лиц вызвала репрессии. Из газеты “Амур” вынудили уйти ее редактора, известного сибирского публициста и общественного деятеля М.В. Загоскина, других лучших сотрудников. Вскоре газета вообще прекратила свое существование. Выступивший с критикой Муравьева М.В. Петрашевский, которому генерал-губернатор ранее покровительствовал, был выслан из Иркутска и поселен в селе Шушенском.

Под руководством Муравьева был подготовлен комплекс проектов, осуществление которых должно было положить начало заселению Амурского края. Основная идея заключалась в том, что “переселение в этот край должно быть дозволено лицам всех свободных состояний, по желанию”. Предлагалось также ввести частную земельную собственность. Однако в марте 1861 г. Александр II утвердил Правила в отредактированном, довольно далеком от первоначального проекта виде. Переселенцам предоставлялись некоторые льготы, но не предусматривались ни казенные пособия на дорогу, ни те буржуазные свободы, которые предполагал проект. Для переселения на Амур были отобраны штрафованные солдаты со всей России, которым предусмотренное законом наказание заменялось ссылкой. Вынужденное согласие на штрафную колонизацию стало крупной ошибкой Муравьева-Амурского. Она не привела и не могла привести к поставленной цели – - прочному хозяйственному освоению Амура. Оно было достигнуто позже и с использованием других методов.

Немало прогрессивных мероприятий проведено в Западной Сибири при генерал-губернаторе Н.Г. Казнакове и во многом благодаря его личному участию и инициативе. Особенно значительны были результаты его усилий в сфере образования и науки. Были открыты мужская гимназия в Омске и реальные училища в Томске и Тюмени, женские прогимназии в Омске, Барнауле и Бийске. Как вспоминал Н.М. Ядринцев, “мысль об университете живо заняла генерал-губернатора” и “по его докладу государь согласился на создание университета в Сибири”. Хотя открытие Томского университета и состоялось уже после смерти Н.Г. Казнакова, именно он приложил немало сил на подготовку этого важнейшего события в жизни Сибири. Он так же был “одним из учредителей и первым покровителем Западно-Сибирского отдела Императорского Русского географического общества, долгие годы являвшегося центром научной и культурной жизни... всей Западной Сибири”. По инициативе и при содействии этого генерал-губернатора был снаряжен ряд научно-исследовательских экспедиций по Сибири и сопредельным странам.

Наиболее успешной деятельность генерал-губернаторов оказывалась в тех случаях, когда им удавалось добиться сотрудничества с центральной властью. В существовавшей системе решающую роль, как правило, играл не объем обусловленных законом полномочий, а личное доверие монарха (при Николае I), покровительство влиятельных членов императорской фамилии (великой княгини Елены Павловны, великого князя Константина Николаевича) и министров.

Централизованная система управления, замкнутая на ее единоличного главу – монарха – и включавшая накопившуюся за века сложную сеть противоречий и противовесов, предоставляла довольно значительные возможности для проявления личных качеств генерал-губернаторов. В таких условиях значение воли, ума, честности, решительности генерал-губернатора, осознания им ведущих тенденций эпохи оказывалось особенно велико. Основные направления деятельности глав местной администрации в значительной степени были обусловлены потребностями региона. Генерал-губернатор – кем бы он ни был – должен был решать проблемы ссылки и колонизации, золотопромышленности и внешней торговли, пограничных сношений и путей сообщения, состава административного корпуса и отношений с местным обществом. Однако содержание конкретных задач и пути их решения менялись под влиянием времени и личных качеств генерал-губернаторов. Предназначенные быть представителями центральной власти на окраине империи, генерал-губернаторы нередко через несколько лет превращались в представителей интересов региона перед центром.

Одним из ярких представителей органов госбезопасности андроповского периода был Николай Губернаторов. В 1970-х годах он, возглавляя сначала Приёмную КГБ, а затем будучи заместителем начальника Управления делами КГБ СССР, оказался в самом эпицентре проблем, в фокусе внимания всего чекистского сообщества.

Николай Губернаторов

Николай Владимирович Губернаторов родился 28 ноября 1924 года в городе Великие Луки в семье железнодорожника. В 18 лет участвовал в Сталинградской битве, был артиллеристом.

Нужно сказать, что в артиллерии воевали и ставшие впоследствии легендарными разведчиками-нелегалами Конон Молодый и Юрий Дроздов , так что чекистское братство во многом закладывалось на полях Великой Отечественной. В августе-сентябре 1943 года Николай Губернаторов освобождал Донбасс, в апреле-мае 1944 года - Севастополь, а закончил войну в Риге.

После войны с отличием окончил Военный институт иностранных языков, в котором учился и Юрий Дроздов. А Конон Молодый изучал китайский в Академии внешней торговли, поскольку английский он освоил ещё до войны, посещая школу в Сан-Франциско.

В 1950 году Николай Владимирович поступает в Военно-юридическую академию, которую окончил с отличием. С начала 1955 года он служил военным прокурором Главной военной прокуратуры СССР, а с конца 1956 года - старшим следователем по особо важным делам следственного отдела 6-го управления КГБ СССР.

В те годы образованный на основе МВД и МГБ СССР Комитет государственной безопасности (КГБ) неоднократно подвергался чисткам. Никита Хрущёв и его ставленник на посту председателя КГБ СССР Иван Серов, которые были повязаны массовыми репрессиями перед войной на Украине, посадили, уволили и расстреляли едва ли не всех руководителей госбезопасности. Были полностью заменены почти все начальники подразделений в центре и на местах, вместо которых набрали работников из партийных и комсомольских органов, не имеющих ни профессиональных навыков, ни образовательной подготовки.

Эта практика продолжилась при Александре Шелепине и Владимире Семичастном . Органы КГБ были ослаблены и не могли эффективно противостоять усиливавшейся подрывной деятельности противника. Начались громкие провалы в разведке. В 1957 году в нью-йоркской гостинице «Латам» агентами ФБР был арестован Вильям Фишер (Рудольф Абель), операцию по вызволению которого из американской тюрьмы поручили Юрию Дроздову.

7 января 1961 года в Лондоне в момент передачи секретных документов был арестован полковник Лонсдейл (Конон Молодый), которому незадолго до этого королева Великобритании пожаловала рыцарский титул «за большие успехи в развитии предпринимательской деятельности на благо Соединённого Королевства». 4 февраля 1964 года, находясь в Женеве, стал перебежчиком замначальника 7-го отдела 2-го Главка КГБ СССР Юрий Носенко , в результате чего в Москву отозвали от 300 до 400 разведчиков. Юрий Носенко был сыном министра, захороненного в Кремлёвской стене на Красной площади.

А когда дочь Сталина Светлана Аллилуева бежала в США и объявила там о публикации написанных ей мемуаров, в ЦК КПСС решили снять Семичастного с должности председателя КГБ СССР.

Новый председатель КГБ СССР Юрий Владимирович Андропов , назначенный на эту должность 19 мая 1967 года, совершил настоящую революцию в органах госбезопасности. Был взят курс на всестороннюю подготовку и переподготовку чекистских кадров, усиление роли Высшей школы КГБ СССР, научно-исследовательскую работу, сближение науки с практикой, в результате чего, например, под руководством начальника 2-го Главка Григория Григоренко была разработана система, включающая в себя углубленное взаимодействие контрразведывательного управления с разведкой, радиоконтрразведкой, наружным наблюдением и оперативно-техническим управлением.

Была отработана структура управления всеми элементами контрразведывательного процесса: вскрытие каналов связи, углублённое изучение почерка каждого разведчика, разработка системы мер и специальных процедур работы каждого подразделения и их взаимодействия, отработка инструкций и нормативов на проведение контрразведывательных мероприятий, систематический разбор действий в рамках операций, создание своеобразных алгоритмов ведения контрразведывательной деятельности.

В результате удалось разоблачить многочисленных агентов ЦРУ США и других иностранных разведок, как правило, глубоко законспирированных. Прошло организационное оформление Курсов усовершенствования офицерского состава (КУОС) КГБ при первом факультете Высшей школы КГБ СССР, на которых готовились резервисты на случай войны для ведения партизанских и разведывательно-диверсионных действий в тылу врага (спецназ госбезопасности).

Для борьбы с идеологическими диверсиями противника было создано 5-е Управление КГБ во главе с Филиппом Бобковым - опытным контрразведчиком, обладавшим энциклопедическими знаниями всех нюансов жизни творческой интеллигенции. В задачу нового органа входило не подавление диссидентства, а внедрение агентурных источников во вражеские центры с целью вскрытия системы организации аппарата идеологических диверсий, обнаружения и пресечения разведывательной, организационно-пропагандистской подрывной деятельности противника на советской территории, включая вскрытие механизма вербовки и вовлечения советских граждан в организованную оппозицию существующему строю.

Наконец, Андропов смог поставить на значительно более высокий уровень медицинское обеспечение и жилищно-бытовые условия сотрудников и ветеранов органов госбезопасности страны. Буквально на следующий день после своего назначения Юрий Владимирович принял заведующего сектором административного отдела ЦК КПСС Ардалиона Малыгина , курировавшего органы. Ардалион Николаевич, бывший активный участник обороны Тулы и замначальника военной контрразведки, рассказал, что «за истекший послевоенный период не было построено ни одного здания для КГБ. Например, разведка, располагаясь на 7-м этаже основного здания на Лубянке, просто задыхается от скученности. В небольших кабинетах ютится по 15–20 сотрудников.

Ардалион Малыгин

Второй Главк (контрразведку) мы немного разместили за счет «передислокации» Следственного управления в Лефортовскую тюрьму. А внутреннюю тюрьму заняли оперативные подразделения. Высшая Школа КГБ размещается в неприспособленном старом здании. А Высшая Краснознаменная разведывательная школа ПГУ сиротливо ютится в ветхих деревянных бараках за городом в лесу. <…> Медицинское обслуживание сотрудников… и здесь хвалиться нечем. В структуре ХОЗУ имеется медотдел. При нем - одна поликлиника для взрослых и одна для детей сотрудников. Есть еще старый довоенный госпиталь на Волоколамском шоссе. Он всегда перегружен…»

А вы бы согласились возглавить это управление? Если вы согласитесь, то я сразу же позвоню Леониду Ильичу.

Андропов тут же снял трубку «кремлёвки» и позвонил Брежневу, а минуту спустя передал трубку А.Н. Малыгину. Как вспоминает Николай Владимирович Губернаторов, уже будучи помощником Малыгина, он слышал от него, что Брежнев поздоровался с Малыгиным и потом сказал:

Надо помогать Юре, а вы как раз способны помочь, вытащить КГБ из застоя. Кроме вас ЦК рекомендует ещё двух замов в помощь Юрию.

Через несколько дней заместителями Ю.В. Андропова были назначены Семён Цвигун , Георгий Цинёв и Ардалион Малыгин. Они заняли смежные кабинеты на 4-м этаже здания на Лубянке.

На следующий день председатель встретился с начальником 1-го Главка (внешняя разведка) генерал-полковником Александром Сахаровским и попросил его ввести в курс дела.

К сожалению, внешняя разведка до сих пор не оправилась от чисток и потрясений, имевших место после ареста Берии. Из разведки одних уволили, многих арестовали по необоснованным подозрениям - только за то, что они работали под руководством Берии по атомной проблематике.

Были арестованы крупные руководители - Павел Судоплатов , Наум Эйтингон и другие мастера-аналитики в области разведки. У нас нет глубоких аналитиков, способных обобщать, предвидеть и прогнозировать развитие событий. Необходимо сформировать при руководителе главка специальную аналитическую группу…

Несомненно, это следует сделать, не откладывая, - заметил Андропов. - Однако это не кардинальное решение проблемы. В современных условиях в качестве такого решения я вижу создание научно-исследовательского института разведывательных проблем, который мог бы работать, например, по проблемам разоружения, переговорам с американской стороной…

Создание такого НИИ было бы идеальным для разведки. Только вот где его разместить?

Я планирую улучшить условия работы путём строительства новых зданий. Этот вопрос я обговорю с Л.И. Брежневым и добьюсь его рассмотрения на Политбюро. Считаю, - продолжал Андропов, - для вашего главка надо спроектировать комплекс зданий за городом, вместе с отдельным зданием для НИИ разведывательных проблем. В проекте следует предусмотреть все удобства жизнеобеспечения, а также возведение коттеджей для преподавательского состава.

Вскоре Андропов приехал на встречу с выпускниками Высшей школы КГБ на Ленинградском проспекте, аспирантом которой являлся и Губернаторов. Обращаясь к слушателям, Андропов сказал:

«Будьте в гуще народа, соблюдайте закон и справедливость, проявляйте доброту и милосердие, эти чувства рождают патриотизм. Пополняйте свои знания, приобщаясь к родному языку, литературе и духовной силе нашей истории. Ведь и сама наша идеология сложилась в процессе истории. И все мы сейчас живем, соблюдая кодекс строителей коммунизма, который вобрал в себя лучшие исторические духовно-нравственные нормы - от христианских заповедей до народной мудрости, ибо Россия всегда отличалась своей необоримой духовной силой и всегда поднималась с колен, преодолевая все потрясения».

Как вспоминал Николай Владимирович, он всё время пытался понять, в чём сила проникновенного воздействия на людей этого человека. Он, безусловно, обладал невероятной духовной энергией, верой в правое дело и исключительной искренностью, генетически унаследованными от наших могучих предков-россиян, которые своей несокрушимой верой и душой нараспашку объединяли другие народы в великую имперскую Русь. Вместе с тем не исключено, что Андропов обладал экстрасенсорными способностями.

Виктор Чебриков, Юрий Андропов, Ардалион Малыгин

Внутренняя энергетика у таких людей выстраивается и фокусируется в виде энергетического луча, направляемого в область темени головы своего визави. Наиболее же чувствительным каналом восприятия человеком энергетических воздействий является зрительный нерв - самый лучший сенсор из всех, существующих в человеческом организме.

Видимо, поэтому во время восприятия речи Андропова, сопровождаемой специфической мимикой, жестами, а главное завораживающе-лучистым взглядом его глаз, устанавливалась невидимая связь между Андроповым и его слушателями.

«Я, как и все, кто был в зале, чувствовал себя совершенно комфортно, на высоком душевном подъеме. Именно тогда у меня зародилась мечта поработать вместе с таким одаренным и неординарным человеком, каким я впервые увидел Андропова», - пишет Губернаторов.

Вскоре после того, как Николай Владимирович защитил кандидатскую диссертацию на тему «Диверсионно-террористическая деятельность германской разведки против СССР в годы Великой Отечественной войны», его мечта приблизилась - его пригласил работать к себе помощником А.Н. Малыгин, заместитель Ю.В. Андропова.

«По существу, я попал в орбиту деятельности личной команды Андропова, которая уже знала меня и встретила тепло и радушно, - пишет Губернаторов. - Одной из постоянных забот Андропова был контроль над выездом в командировку за рубеж советских граждан, главным образом - деятелей науки, культуры, руководителей предприятий, министерств и ведомств. Последней и главной инстанцией, дававшей разрешение на выезд, была комиссия ЦК КПСС, заместителем председателя которой от КГБ был А.Н. Малыгин.

Андропов неоднократно призывал его, как он выражался, «не свирепствовать». Помню, как-то в очередной четверг к нам поступил протокол комиссии, где в числе отказников значился Владимир Высоцкий .

Ему отказывали в возможности поездки в Париж к его жене Марине Влади . Обоснования причин отказа в протоколе не было. Была лишь краткая заметка: «УКГБ по г. Москве и области считает выезд нецелесообразным». Малыгин позвонил мне и велел принести из архива «выездное дело» Высоцкого.

Взяв из архива дело, я изучил его и понес Малыгину. Я доложил, что отказ ничем не обоснован, сказал, что считаю Высоцкого патриотом и уверен, что он за границей не останется.

Откуда ты об этом знаешь? - спросил Малыгин.

Между прочим, я хожу с ним в финскую баню и знаю его настроение. Володя мне прямо сказал, что за границу его не пускают те, кто думает, что он меньше их любит советскую власть и Родину.

Малыгин улыбнулся и, сняв трубку, доложил мое мнение Андропову. В ответ Юрий Владимирович заметил:

Я тоже считаю Володю настоящим патриотом. И, если комиссия откажет ему в выезде, это будет грубая ошибка, позор на весь Союз. Так что ты, Ардалион Николаевич, завтра на комиссии костьми ложись, но добейся положительного решения.

Хорошо, я так и сделаю, - пообещал Малыгин и получил-таки «добро» в ЦК. Высоцкий съездил в Париж и вернулся в Москву, выразив свои впечатления о Париже и всей этой истории в своих известных песнях».

В 1975 году начальник секретариата Евгений Карпещенко , только что создавший дежурную службу КГБ, в состав которой вошли следователи, розыскники и взрывотехники, предложил Губернаторову возглавить Приёмную КГБ.

С Малыгиным, твоим шефом, я уже беседовал. Он согласен тебя отпустить. Ты - юрист, кандидат наук, работу и людей в приёмной и секретариате знаешь, - подытожил разговор Карпещенко. - И ещё поручаю разработать Положение о новой структуре под названием Управление делами КГБ СССР, которое должно заменить нынешний секретариат. Мы уже давно переросли старую структуру, да и звания пора поднимать.

Юрий Владимирович, - сказал он, - сам желает с тобой познакомиться ближе, хотя я и докладывал ему всю твою биографию.

«Когда я вошел в кабинет и сел, - пишет Николай Владимирович, - Андропов заговорил первым, пристально глядя мне в глаза. Из криминалистики и своей следственной практики я знал, что через глаза собеседника можно воспринимать дополнительную информацию о нем. Именно по глазам мы судим в первую очередь о человеке, когда знакомимся с ним и составляем начальное суждение о его личности.

Юрий Владимирович Андропов на даче в Завидово

По глазам мы можем узнать очень многое о их владельце - об эмоциональном складе его характера, открытости, национальности, о ментальных характеристиках - таких, как воля, доброта, ласковость, злобность, трусость и т.д. Не думаю, что в тот момент Андропов изучал своим пристальным пронизывающим взглядом мою ментальность, поскольку сказал, что Карпещенко доложил обо мне все с максимальной подробностью.

К тому же Вы хорошо поработали помощником у А.Н. Малыгина, и он сам мне Вас хвалил.

Неожиданно Андропов спросил меня:

А Вы на каких фронтах воевали? На Карельском случайно не довелось?

Нет, - говорю, - я начал воевать на Сталинградском, затем продолжил на 4-м Украинском и закончил войну в составе 1-го Прибалтийского.

А где было тяжелее всего?

Пожалуй, особенно тяжело пришлось при форсировании Сиваша в ноябре 1943 года (я тогда плавать не умел) и при штурме Сапун-горы при освобождении Севастополя. Там меня ранило и контузило.

Вы когда-нибудь работали с письмами? - продолжил Андропов.

Да, письмами граждан я занимался, когда работал военным прокурором в Главной военной прокуратуре.

Значит, дело знакомое. Но у нас, в КГБ, есть своя специфика, ее придется осваивать. Главное - это чуткость, доброта, справедливость и как можно меньше необоснованных отказов в ответах. И напротив побольше внимания, сердечности к нашим посетителям в Приемной.

Ну, что же, - резюмировал, улыбаясь, Андропов. - Рад был познакомиться с фронтовиком. Желаю успешной работы в составе нашей команды».

Возглавляя КГБ, Андропов был одним из самых информированных людей в мире. Он получал сведения из самых разных источников, включая радиоперехваты и «прослушку» телефонных разговоров тех лиц, которые попали в сферу пристального внимания КГБ, как в самом СССР, так и за рубежом.

Если к этому добавить природный ум, высокую порядочность, исключительную тактичность Юрия Владимировича, то можно себе представить, какими страшными дилеммами был озабочен этот человек. Ведь он, как никто другой, осознавал, откуда и какая опасность грозит самому существованию Советского Союза, социалистического содружества, понимал, что нужны глубокие, но не убийственно-шокирующие изменения в политике и экономике сложившимся в хрущёвско-брежневский период, искренне желая своим соратникам и согражданам добра, прогресса и процветания.

Кабинет Юрия Андропова на Лубянке

Николай Владимирович Губернаторов, сначала в качестве начальника приёмной, а затем и заместителя начальника Управления делами КГБ СССР, оказался в самом эпицентре этих проблем, в фокусе внимания всего чекистского сообщества. Эту колоссальную нагрузку и ответственность можно проиллюстрировать на примере разведчиков-нелегалов и их семей.

Так, уже упоминавшийся выше Конон Молодый в 1951 году женился на Галине Пешиковой, имевшей дочь Лизу от первого брака, которую он удочерил. А его родной сын Трофим появился на свет в 1958 году, когда разведчик-нелегал уже довольно долго жил за рубежом. Дело в том, что примерно раз в год Конон Трофимович приезжал на Родину: выезжал из Англии во Францию, Швейцарию, Западную Германию или другую капстрану, используя фамилию, под которой его знали в Великобритании, - Лонсдейл. По прибытии, скажем, в Париж он получал от советских разведчиков документы на другое имя и летел в какую-либо страну соцлагеря - Польшу, Чехословакию, откуда его без проблем доставляли на короткое время в Москву.

При этом супруга была уверена, что муж приезжает в краткосрочный отпуск из далёкой китайской провинции. Ведь такую легенду он ей рассказывал. Да и на штемпеле всех писем, которые Галина Петровна получала от мужа из-за границы, стояли китайские иероглифы. Лишь в 1961 году, когда полковника Лонсдейла арестовали и судили в Лондоне, руководство управления «С» (нелегальная разведка) ПГУ КГБ СССР рассказало Галине о том, где все эти годы был её муж и какая участь его постигла. Чекисты подарили ей большой золотой перстень с аквамарином.

Отбыв три года из двадцати пяти в британской тюрьме, Конон Молодый был обменян на Гревилла Винна, английского разведчика и связника полковника ГРУ Олега Пеньковского , разоблачённого в СССР. Уже в Москве Конон Трофимович обратился с просьбой подготовить к изданию его воспоминания и некоторые документы из личного архива, ведь, по мнению профессионалов, он был разведчиком экстра-класса, звездой № 1 в сложном и опасном деле, которым занимаются спецслужбы всех стран мира.

Ему, многое повидавшему и пережившему, казалось, что такая книга может быть полезна для понимания политических реалий в мире. «Я не воровал секреты, а методами и средствами, которые оказались в моём распоряжении, пытался бороться против военной угрозы моей стране», - эти слова полковника Молодого по-прежнему актуальны и в наши дни.

15 октября 1970 года в «Красной звезде» было опубликовано печальное сообщение о скоропостижной кончине полковника К.Т. Молодого. За рубежом даже высказывалось предположение, что скоропостижная кончина полковника - это «уловка» КГБ. Мол, Гордон Лонсдейл получил новое задание…

Увы, он умер в один из осенних дней в подмосковном лесу, куда отправился вместе с женой и друзьями за грибами. Наклонился срезать гриб - и упал, чтобы уже не встать. Ему было 48 лет…

Первоначально книгу под коллективным псевдонимом «Трофим Подолин» озаглавили «Спецкомандировка». Она в отрывках печаталась в «Комсомольской правде» и «Неделе». Но внезапно публикацию прервали цензурой. Несложно было догадаться, кто дал такое указание Главлиту, и Николай Владимирович обратился к Андропову:

Юрий Владимирович, дело не только в том, что жаль трёхлетнего труда. Нам кажется несправедливым, что о трудной судьбе прекрасного человека не узнает страна.

Председатель КГБ СССР обстоятельно объяснил мотивы, по которым было принято решение прекратить публикацию. Все они лежали, скажем так, в области большой политики. О полковнике Молодом, о том, что он сделал для страны, Юрий Владимирович отозвался с большой теплотой. Завершая разговор, он сказал:

Не сомневаюсь, придёт такое время, когда вы сможете опубликовать повесть о полковнике Лонсдейле.

В итоге книга «Гордон Лонсдейл: моя профессия - разведчик» увидела свет лишь в 1990 году. Можно только догадываться, сколько материальных и душевных хлопот вплоть до нервных срывов пришлось на долю вдовы разведчика, и неизменную поддержку ей оказывал Николай Владимирович. И далеко не ей одной, ведь в мире сотни разведчиков-нелегалов, нацеленных не просто на сбор информации, но и на активную работу в час «Х».

Книга с дарственной надписью на развороте: «Юрию Ведяеву, участнику команды Андропова. 17.2.2005. Губернаторов»

К началу 1982 года Николай Владимирович уже знал, что Андропова переводят из КГБ в ЦК КПСС. Изучив за долгие годы его душевную чуткость и отзывчивое отношение не только к своим сотрудникам, но и вообще к людям, на одном из докладов он обратился к нему с личной просьбой. Юрий Владимирович снял очки и, отрываясь от бумаг, спросил своим мягким голосом:

Рассказывайте, какая просьба?

Юрий Владимирович, разрешите мне перейти на работу в Высшую Краснознамённую школу КГБ, лишь там я могу закончить и защитить докторскую диссертацию.
После непродолжительной паузы Андропов, как бы размышляя вслух, сказал:

Да, пожалуй, при нашей загрузке здесь завершить диссертацию трудно… Я сейчас припоминаю: вы подобное желание уже высказывали, когда я поздравлял вас с присвоением вам генеральского звания и пожелал дальше расти, тем более что генеральское звание гармонирует с вашей фамилией и на слух звучит исторически приятно - генерал Губернаторов. Помню, вы искренне ответили, что рост в генеральских званиях вас не привлекает и что хотели бы защитить докторскую диссертацию и посвятить себя научно-педагогической деятельности… Тема действительно актуальна и интересна, и опыт следователя вам пригодится. Не только широкая общественность, но и молодые чекисты не знают, как действовали чекисты в военное время, не имеют возможности знакомиться с документами и изучать их. А ведь нам есть что показать и чем заслуженно гордиться. Одних званий Героя Советского Союза присвоено более чем тридцати чекистам, а двое награждены высшими полководческими орденами Суворова. Поэтому решено подготовить и издать в нескольких томах сборник документов о деятельности органов государственной безопасности СССР в Великой Отечественной войне. Вам будут помогать учётно-архивные подразделения всего комитета.

В 2005 году увидела свет книга Губернаторова «Команда Андропова». Это - рассказ о людях, с которыми Губернаторову довелось служить в бытность его членом «андроповской команды».

Рукопись книги Николая Губернаторова «Команда Андропова»

«Мне повезло, - пишет Николай Губернаторов, - и я до сих пор ощущаю радость жизни от того, что, несмотря на тяготы войны, тяжелые ранения и контузии, остался жив, и от того, что мне посчастливилось поработать рядом с Юрием Владимировичем Андроповым, под его непосредственным руководством в КГБ при Совете Министров СССР».

Андрей ВЕДЯЕВ

Генерал-губернаторство
в России

Борис МЕЖУЕВ,
Алексей ТРИФОНОВ

Полномочных
представителей Президента в
недавно образованных семи
федеральных округах сегодня
принято называть
"генерал-губернаторами", или
"наместниками", а сами округа,
соответственно,
"генерал-губернаторствами".
Есть ли основание для такой отсылки
к практике одного из политических
институтов Российской империи,
оправдано ли соотнесение
политического опыта XVIII и частично
XIX в. с реалиями нынешнего
номинально демократического
федеративного государства? Для
ответа на такие вопросы вспомним,
когда и при каких обстоятельствах в
России появились
генерал-губернаторы и чем они
отличались от просто губернаторов.
Вначале несколько слов о
предыстории этого института.
Система местного управления на
Руси в допетровскую эпоху была
довольно сложной и запутанной. Для
осуществления власти на местах
центр использовал неодинаковые
способы и принципы властвования.
Вплоть до Ивана III присоединяемые
уделы, вливаясь в состав Великого
княжества Московского, сохраняли
свою целостность, однако при нем
они начинают дробиться и
постепенно исчезают.

Административно-территориальное
деление и местное управление
основывались на следующих
критериях: экономическом и
демографическом потенциале
региона; военном значении
территории; историческом наследии
(принадлежности региона к
определенному княжеству). Для
контроля центра над регионами
создается институт
"кормленщиков" — наместников и
волостелей. Они вместе со своим
аппаратом жили за счет средств,
собираемых с подчиненной им
территории, осуществляя там
хозяйственно-административную,
фискальную и судебную
("губную") деятельность.

В ходе губной
и земской реформы Ивана IV кормления
в некоторых местах были заменены
выборным самоуправлением, однако
из-за непоследовательности
проведения преобразований
институт кормления продолжал
сохраняться на большей части
Московского царства. На
пограничных территориях была
введена должность воеводы, который
выполнял в уезде военные,
хозяйственно-административные,
фискальные и судебные функции.
Основным результатом
преобразований Ивана IV в системе
местной власти стало создание
унифицированного аппарата
управления на всей территории
государства.

После Смуты,
при царе Михаиле Федоровиче,
воеводство получает повсеместное
распространение. Это было связано
как с необходимостью большей
централизации государства для
выхода из кризиса, так и с попытками
выработать более эффективный и
оперативный механизм местного
управления. Построение
централизованного государства в
России XVII в. характеризовалось тем,
что проводилось не по пути
"ведомственного подчинения
местных органов центральному
управлению, а как соединение в
одном лице или учреждении
разнородных предметов,
соприкасающихся в жизни".

При Михаиле
Федоровиче появляется деление
территорий исключительно по
военному признаку — создаются так
называемые разряды (по своим
административным и функциональным
характеристикам напоминающие
современные военные округа).

Именно
границы разрядов позднее легли в
основу проведенного Петром I
губернского деления.

В XVII в.
административно-территориальное
деление осуществляется на
основании экономического и
демографического потенциалов,
степени освоенности территорий, а
также военной целесообразности.
Однако деление еще не было
унифицированным: на особом,
фактически автономном положении в
Московском царстве находилась
Малороссия, что было обусловлено
солидными внутренними ресурсами
этого региона и его достаточно
поздним (по сравнению с другими
территориями) вхождением в состав
Российского государства.
Императорский
("петербургский") период в
истории исследуемой нами проблемы
начинается с проведения Петром I
губернской реформы. Создание
губернской системы, пришедшей на
смену делению на отличавшиеся по
типу управления "чети" и
"разряды" XVII в., имело целью
прежде всего обеспечение
значительно возросших при новом
царствовании нужд армии. Поэтому
главами новых областных единиц,
которые должны были осуществлять
одновременно фискальные,
хозяйственные и судебные функции,
Петр обычно назначал своих
адмиралов или генералов. Губернии
выделялись на основании
экономического потенциала
территорий, поскольку каждая из них
обязана была нести не только
налоговое бремя (довольно тяжелое),
но и расходы по содержанию
расквартированных в ней полков.
Губернатор должен был осуществлять
одновременно фискальные,
экономические, хозяйственные и
судебные функции. В 1719 г. проводится
деление губерний на провинции:
"Во главе провинций поставлены
были воеводы, на которых возложены
были дела финансовые, полицейские и
народнохозяйственные. По этим
делам воеводы сносились с
центральными учреждениями помимо
губернаторов".

Из восьми
образованных Петром I в 1708 г.
губерний всего две —
Ингерманландская (с 1710 г. —
Санкт-Петербургская) и Азовская —
возглавлялись
генерал-губернаторами.
Исключительность этих территорий
была обусловлена тем, что они
находились на особом, с военной
точки зрения, положении, находясь
вблизи границ враждебных держав:
Швеции и Турции. Однако фактор
военной необходимости не стал
единственной причиной введения
генерал-губернаторского правления
в том или ином регионе. Так, при
императрице Анне Иоанновне
генерал-губернаторство было
установлено в Московской губернии —
хотя она и находилась далеко от
границ государства — ввиду значения
Первопрестольной как второй
столицы империи. Следовательно,
учреждение поста
генерал-губернатора было связано
не только с пограничным положением
или военной уязвимостью той или
иной территории, но и с
исключительностью ее статуса.

Первоначально
функции и объем полномочий
губернаторов и
генерал-губернаторов почти ничем
не отличались. Все "местные
начальники" обладали
одновременно административной и
судебной властью в губернии, на
"своей" территории в отличие
от прежней (допетровской) системы,
когда управление на местах, кроме
трех южных военных округов,
"разрядов", осуществлялось из
Москвы.

Преодоление
в ходе петровских преобразований
разрыва между центром и
управляемыми территориями
породило новую проблему — утрату
надлежащего контроля над
действиями местных властей. Его
призваны были взять на себя
прокуроры, подчинявшиеся главе
Сената, генерал-прокурору. Их
деятельность по гласному надзору
за действиями должностных лиц с
правом обжаловать их решения в
вышестоящих инстанциях была
достаточно эффективной. Однако
прокуроры — и в этом заключалась их
принципиальная слабость — не могли
самостоятельно приостанавливать
решения губернаторов, даже если они
были противоправными. Полномочия
прокуроров носили исключительно
правоохранительный, но не
политический характер. Они следили
за законностью деятельности
должностных лиц на местах, но не за
соответствием их действий
конкретным целям и задачам
верховной власти. Выполнение
последних функций, согласно
"Учреждению для управления
губерниями" 1775 г. Екатерины II,
должны были взять на себя
генерал-губернаторы. Одним из
важнейших результатов петровской
губернской реформы можно считать
образование целостного
унифицированного имперского
пространства с единой
централизованной и
бюрократизированной системой
местного управления. Однако
бюрократическая система, созданная
Петром I и его преемниками, была
неспособна быстро реагировать на
изменения экономических и
политических приоритетов власти.
Губернаторы были чересчур замкнуты
на местных проблемах, чтобы стать
оперативными проводниками
верховной воли и отстаивать
общегосударственные интересы.
Поглощенный текущими делами своей
местности, губернатор не мог
соотнести ситуацию в ней с
положением во всем государстве.
Поэтому он был не в состоянии
упреждать события, угрожающие
внутреннему благополучию и
безопасности империи.

Обеспокоенность
центральной власти состоянием
управления на местах усилилась
после восстания Пугачева,
предотвратить и подавить которое
самостоятельно губернаторы
оказались не в силах. Поэтому при
Екатерине II была проведена
очередная крупная реформа
территориального управления. В 1775
г. было издано "Учреждение для
управления губерниями". Согласно
этому документу, провинции были
ликвидированы, а большинство
губерний — разукрупнены. В основу
деления был положен
демографический критерий, а именно:
определенная плотность населения,
необходимая для успешной
фискальной политики в регионе. В
каждой губернии, по замыслу
императрицы, должна быть примерно
одинаковая численность населения.
В 1781 г. количество губерний
увеличилось примерно вдвое, причем
наместничества стали включать в
себя, как правило, две-три губернии.
К концу царствования Екатерины II в
России насчитывалось 50 губерний с
населением 300-400 тыс. человек в
каждой. Это значительно облегчало
местной администрации выполнение
возложенных на нее задач. Основной
фигурой местной администрации стал
губернатор (до этого большинство
губернаторских функций исполняли
воеводы, управлявшие провинциями).
Но теперь над ним был поставлен
генерал-губернатор, или наместник.
Эта должность была учреждена с
целью координации системы
управления, обеспечения
эффективного взаимодействия
гражданских и военных властей, а
также установления контроля над
ними. Таким образом, помимо
административного надзора за
учреждениями и сословиями,
осуществляемого губернаторами и
независимыми от них прокурорами,
институционально оформлялся еще и
политический надзор, призванный
направлять деятельность местной
администрации в русло,
обозначенное центральной
государственной властью.

Согласно
Учреждению 1775 г.,
генерал-губернатор "является
прежде всего органом надзора за
административною (отчасти и
судебною) жизнью губернии" Одним
из главных результатов реформы 1775
г. стало создание в губерниях
независимой от администрации
судебной системы. Однако местная
власть и в XVIII в. пыталась тем или
иным способом вмешиваться в
деятельность судебных органов.
Поэтому одна из важнейших функций
генерал-губернатора — наблюдение за
правильным функционированием
административной и судебной систем
в губерниях. Таким образом, ст. 81
Учреждения возлагала на него
обязанности "попечения об
исполнении законов", а не
непосредственное административное
руководство. Но уже в ходе самой
реформы определились и другие
задачи генерал-губернаторов. В
отличие от прокурора Сената, они
обладали всей полнотой власти для
того, чтобы самостоятельно
отменять распоряжения
губернаторов, имели право
возбуждать преследования и
утверждать приговоры по уголовным
делам. Генерал-губернаторы были
главнокомандующими на своей
территории на то время, когда там
отсутствовал монарх, и руководили
полицией. Также они имели право
вводить на подвластной им
территории чрезвычайные меры,
обращаться непосредственно к
императору с докладом. Конечно,
генерал-губернатор на практике
исполнял и функции
административного управления
наместничеством, вторгаясь в сферу
деятельности губернаторов. Кроме
того, наместник был председателем
губернского собрания, и в этом
качестве он уже непосредственно
входил в административную власть.

Реформа 1775 г.
фактически устанавливала режим
чрезвычайного правления на всей
территории Империи. Режим этот,
кстати, очень соответствовал
общему характеру правления
Екатерины II. Как отмечал Карамзин в
"Записке о древней и новой
России", императрица
предпочитала опираться не на
абстрактные правила или некие
совершенные учреждения, а на
способных, честолюбивых и
преданных лично ей помощников,
которым предоставлялся большой
простор для действий. Так,
генерал-губернаторами становились
люди, пользовавшиеся безграничным
доверием императрицы: например,
князь Григорий
Потемкин-Таврический или граф Петр
Румянцев-Задунайский. Действия
генерал-губернаторов, выбранных
самой императрицей, не были
ограничены законом. По мнению
исследователя местной власти в
России А.Д.Градовского, "такая
система едва ли могла послужить к
укреплению государственного
единства. Проведенная во всей
строгости и последовательности,
она скорее могла удалить страну от
необходимой государственной
централизации и привести к системе
разрозненных сатрапий и многим
замешательствам" . Градовский
полагал, что пороки
генерал-губернаторской системы не
проявились в царствование
Екатерины II исключительно
благодаря выбору государыней в
качестве наместников
действительно способных и
талантливых людей. По его мнению,
сам по себе этот механизм
управления был далеко не
совершенен. Во-первых, он не
устранял опасности развития
центробежных тенденций. История
губернских учреждений России не
знает примеров открытого
неповиновения местных властей
императору, тем не менее угрозы
децентрализации и даже распада
государства в случае временного
ослабления центра были вполне
реальными. Обладая рычагами
управления армией и органами
правопорядка, генерал-губернаторы
могли чувствовать себя
полновластными государями на
подчиненной им территории.
Во-вторых, этот институт был
неустойчив еще и в силу того
обстоятельства, что новый
император, естественно, должен был
опасаться "доставшихся ему в
наследство" от предшественника
всевластных наместников, которые
не были обязаны ему своими
прерогативами и, соответственно,
были свободны от многих
неформальных обязательств. Именно
поэтому Павел I, критически
оценивавший многие нововведения
своей матери, став императором,
пересмотрел в т.ч. губернскую
реформу 1775 г. и ликвидировал в 1797 г.
генерал-губернаторства в
большинстве центрально-русских
областей. Однако у
генерал-губернаторской модели
управления было и важное
преимущество, не отмеченное
историками XIX в. Она позволяла
преодолевать вредные следствия
узко бюрократического характера
петровской государственной
системы, ее ригидности по отношению
к непрерывно меняющимся
приоритетам и потребностям времени
при отсутствии в стране иных
политических субъектов, кроме
верховной власти. Но задуманная с
такой целью реформа сразу же начала
"пробуксовывать",
столкнувшись с мощным
сопротивлением чиновничества. В
России начала XIX в. произошла
своеобразная бюрократическая
революция, в ходе которой
"проводники государевой воли"
оказались вытеснены из обычной
системы управления, сохранившись в
качестве института лишь в
отдельных, исключительных случаях.
Проще говоря, чиновники
"одолели" комиссаров, частично
забрав себе их функции и
передоверив их новому начальству в
лице министра внутренних дел.

В период
царствования Александра I вопрос о
генерал-губернаторстве был вновь
поднят. В 1816 г. был составлен проект
создания 12 наместничеств, каждое из
которых включало бы в себя три-пять
губерний. В порядке эксперимента в
1819 г. было образовано
генерал-губернаторство,
охватывавшее пять губерний:
Рязанскую, Тульскую, Орловскую,
Воронежскую и Тамбовскую.
Наместником туда был поставлен
генерал-адъютант А.Д.Балашов,
впоследствии активный защитник
рассматриваемого нами института.
Однако в 1826 г. опыт создания этого
наместничества был признан
неудачным. Одной из причин неудачи
стала несогласованность
генерал-губернаторской системы с
учрежденной в 1802 г. структурой
министерств, разделившей всю сферу
управления по отраслевому
признаку.

По
характеристике министра финансов
графа Е.Ф.Канкрина, министерский и
генерал-губернаторский надзор
различались по своему типу как
линеарный и островной (или
федеративный). Последний
распространялся на все отрасли
управления на определенной
территории, как бы защищая их от
непосредственного вмешательства
власти в лице министров. В
реальности генерал-губернатор
обладал более широкими
полномочиями, чем министр, чьи
предписания, равно как и указы
Сената, он мог приостанавливать.
Поддержавший проект создания
наместничеств М.М.Сперанский
формулировал различие между этими
двумя позициями в системе власти
так: "Генерал-губернатор есть не
что иное, как министерство,
действующее на месте и
принадлежащее к общему всех
министерств составу, к Сенату.
Таким образом, министерское
управление будет иметь два вида:
один общий, в коем все дела
распределяются по предметам,
другой местный, в коем все дела
распределяются по округам".

Закономерно,
что воплотившая в себе дух
екатерининского царствования с
установкой на людей, а не на
учреждения генерал-губернаторская
система встретила резкое
противодействие новой бюрократии,
возникшей во многом именно
благодаря усилиям Сперанского.
Основным противником реанимации
генерал-губернаторств в прежнем
виде стал министр финансов
Д.А.Гурьев. Он предложил ограничить
функции наместников, лишив их
возможности контролировать
действия как высшей, так и
нижестоящей администрации, т.е.
оставить за ними лишь надзор за
местными властями. По проекту
Гурьева, генерал-губернатор должен
был отвечать, "не попустил ли он в
молчании и в невзыскании
неправильного распорядка или
исполнения". Кстати, гурьевский
вариант генерал-губернаторств
более всего напоминает нынешний
институт представителей
Президента в федеральных округах,
ибо последние, в отличие от
генерал-губернаторов царской
России, не могут по своему почину
отменять распоряжения местных
властей.

При
Александре I произошло некоторое
изменение институционального
статуса генерал-губернаторов:
софизм о пресловутом отделении
власти управления от власти
надзора отошел в прошлое, и
генерал-губернаторы стали открыто
называться полномочными
правителями. Но почти на протяжении
всего XIX в. правовой статус
генерал-губернаторов оставался
неопределенным, что способствовало
возникновению конфликтов внутри
государственного аппарата.

В начале 1820-х
годов законодательно оформить
положение генерал-губернаторов
попытался Балашов. Некоторую
помощь в этом ему стал оказывать
возвращенный в столицу в 1821 г.
Сперанский. Балашов посчитал, что
генерал-губернаторы должны быть
промежуточным властным звеном
между министрами и губернаторами.
Однако введение средней ступени в
пирамиду государственного
аппарата противоречило извечному
стремлению почти всех российских
правителей устранять средостение
между верховной властью и властью
на местах. В предложенном Балашовым
варианте генерал-губернаторства
становились лишним звеном в
бюрократической цепочке, делающим
всю систему еще менее проницаемой
для контроля. Поэтому в 1837 г. было
решено упразднить
генерал-губернаторский пост для
областей центральной России (кроме
Москвы и Санкт-Петербурга) и
оставить его как орган
чрезвычайной политической власти в
тех районах, интеграция которых в
Российскую империю по каким-либо
причинам была неполной, или в тех,
где возникала угроза безопасности
государству, а для ее устранения
требовались дополнительные
средства бюрократического
контроля. Для остальных губерний
признавался достаточным
политический надзор со стороны
губернаторов и их нового
начальства — министерства
внутренних дел. Градовский
указывал на имманентное
противоречие целей и характера их
деятельности. Стремясь к
унификации, они в то же время
воспринимали находящуюся под своим
контролем территорию как
выведенную из единой системы
управления. Обладая более широкими,
чем у губернатора, полномочиями,
генерал-губернаторы, конечно,
подспудно желали сохранить и
укрепить свой исключительный
статус, поддерживая тем самым режим
чрезвычайного положения на
неопределенное время.
Действительно, институт
генерал-губернаторства мог служить
сохранению контроля Империи над ее
лимесами, но не установлению
единообразия территорий в рамках
централизованного государства.

Во второй
половине XIX — начале XX вв. институт
генерал-губернаторов довольно
эффективно функционировал на всех
окраинах Российской империи: на
Дальнем Востоке, в Туркестане, на
Кавказе, в Северо-Западном крае, в
Великом княжестве Финляндском.
Александр II проводит очередные
преобразования
генерал-губернаторской системы.
При подготовке крестьянской
реформы в 1858 — 1859 гг. он хотел ввести
институт генерал-губернаторов на
всей территории России,
предоставив им максимально широкие
полномочия. Проведение крупнейших
в истории петербургской России
социальных преобразований
требовало не только, как принято
говорить сегодня, укрепления
вертикали власти. Необходимо было
наладить механизм
государственного надзора над
областями страны, который позволил
бы своевременно решать
нестандартные, нетривиальные
задачи и следить за тем, чтобы
выполнялись они в строгом
соответствии с приоритетами
центральной власти.

Однако
реализации этих планов помешало
сопротивление со стороны
министерства внутренних дел, глава
которого П.А.Валуев полагал, что
генерал-губернаторы вносят только
беспорядок в губернское управление
и способствуют децентрализации
государства. Вся вторая половина XIX
в. проходит в контексте борьбы МВД и
генерал-губернаторов. Министры
внутренних дел П.А.Валуев,
Д.А.Толстой, Д.С.Сипягин, несмотря на
расхождения друг с другом по многим
вопросам, были едины в одном: все
губернское управление должно
контролироваться именно их
ведомством, тогда как
генерал-губернаторы с их не до
конца определенным статусом
препятствуют нормальной работе
гражданской администрации.

С середины XIX
в. число генерал-губернаторств тает
на глазах. Так, в 1856 г. были
упразднены Харьковское и
Витебское, в 1866 — Петербургское, в 1874
— Новороссийское и Бессарабское, в
1876 — Прибалтийское, в 1881 г. —
Оренбургское и Западно-Сибирское
генерал-губернаторства. В то же
время создавались и новые: в 1882 г. —
Степное (на севере Казахстана), в 1884
— Приамурское. В связи с
необходимостью реанимации
подорванного революционерами
государственного порядка в 1879 г.
восстанавливаются следующие
генерал-губернаторства:
Харьковское (упразднено в 1882 г.),
Одесское (упразднено в 1889) и
Петербургское, а в 1905 г. вновь
образовано Прибалтийское. В 1879 — 1880
гг. МВД совместно с Собственной Его
Императорского Величества
Канцелярией удалось добиться
некоторой победы над не
вписывавшимся в строгую
бюрократическую иерархию
институтом. Основной задачей
генерал-губернаторов была признана
борьба с врагами самодержавия, а
все губернские учреждения
оставались в прямом подчинении
губернаторов — то есть и МВД.

Генерал-губернаторства
просуществовали до февральской
революции 1917 г., затем они все (кроме
Финляндского, упраздненного в
октябре 1917 г.) были ликвидированы
новой властью, которая сразу же
создала собственный орган
политического надзора в лице
комиссаров Временного
правительства, а после
октябрьского переворота —
большевистских комиссаров.
Впрочем, в скором времени
"переродившиеся" партийные
органы сами постепенно оказались в
плену либо местных, либо отраслевых
интересов, превратившись в чисто
бюрократическую инстанцию,
подменявшую собой
административную власть. Возникшие
в 1991 г. новые демократические
властные институты не создали
надежных проводников своего
политического влияния, положившись
поначалу на существующую
исполнительную вертикаль и на
малоэффективный институт
представителей Президента на
местах. Когда были разрешены выборы
глав субъектов Федерации,
центральные властные институты
утратили важнейший рычаг
политического воздействия на
периферию. В период президентства
Б.Ельцина отношения Москвы и
регионов характеризовались
постоянным нарушением взаимных
обязательств и нескончаемым торгом
друг с другом. Игра в федеративные
отношения продолжалась, но отказ от
неуклонного соблюдения
Конституции и отсутствие прочной
нормативной иерархии вызвали в
государстве заметные тенденции к
распаду. Утрата центром
возможности непосредственного
воздействия на принятие субъектом
РФ каких-либо решений сделала
неэффективным механизм,
контролирующий соблюдение
Конституции субъектами Федерации
и, конкретно, их руководителями.

Указом
президента Ельцина был создан
институт полномочных
представителей Президента, которым
вменялось в обязанность не только
информирование главы государства о
процессах, происходящих на местах,
но и контроль над ходом реализации
в них федеральных программ, над
использованием федерального
имущества и средств федерального
бюджета. Однако дефицит кадровых и
финансовых ресурсов блокировал
эффективную деятельность данного
института. Его трансформация,
произведенная В.Путиным, должна
предоставить Кремлю возможность
контролировать региональных
лидеров, а при сосредоточении в
руках представителей Президента
соответствующих ресурсов (что в
нынешней ситуации вполне реально) —
воздействовать на губернаторские
выборы (которые проходят во второй
половине 2000 г. в более чем трети
регионов РФ). Но это станет реальным
только в том случае, если Кремль,
наконец, решит всерьез заняться
региональной политикой, поскольку
до последнего времени все
разговоры о ней так и оставались
лишь разговорами. Кроме того,
дефицит кадровых и финансовых
ресурсов пока блокирует
сколько-нибудь эффективную
деятельность нового института.

Москва
сейчас пытается поставить в
регионах своих политических
представителей, которые будут
следить, скажем, за ходом
проводимых сверху реформ или за
деятельностью местных элит,
усердно цепляющихся за остатки
суверенности. Но вряд ли функции
семи путинских наместников
сведутся только к надзору за
соблюдением законов главами
администрации, и едва ли нынешним
"наместникам" удастся
избежать столкновения с
экономической элитой своего
региона и, следовательно,
вовлечения в той или иной степени в
его хозяйственную жизнь. Конечно,
им придется контролировать
проведение преобразований в
регионах, во многом связанных с
силовым переделом собственности и
сфер влияния. Политические и иные
институциональные изменения
влияют на экономику самым
непосредственным образом.
Политические правила формируют
правила экономические, хотя имеет
место и обратная зависимость. Иными
словами, права собственности и,
следовательно, индивидуальные
контракты определяются и
устанавливаются политическими
решениями, однако структура
экономических интересов также
влияет на политическую структуру.
Если с помощью политических
институтов снижается уровень риска
и неопределенность, то
неустойчивость политических
институтов прямо влияет на
отсутствие успехов в экономическом
развитии, и переломить эту
тенденцию очень трудно. При
нынешней системе местные власти
могут своими действиями вносить
существенные коррективы в план
реформ, а президентская
администрация предпочла бы
проводить преобразования без этих
поправок.

Подведем
некоторые итоги нашего экскурса в
историю. Мы можем подтвердить, что в
путинской реформе действительно
прослеживается функциональная
аналогия с генерал-губернаторами.
Президентская власть, видимо,
желает создать институт своего
рода "президентских
комиссаров" на местах (подобно
комиссарам исполнительной власти в
революционной Франции XVIII в.),
контролирующих деятельность
силовых структур, и в этом их роль
оказывается аналогичной
генерал-губернаторской.

Но
установленное нами функциональное
сходство пока не может быть
дополнено институциональным,
поскольку правовое и
административное оформление
нововведения очень проблематично.
Положение представителей
Президента, естественно, будет
сильно отличаться от
генерал-губернаторов 1775 г., ибо
наместникам никогда не предоставят
власть, равную той, какую имели при
Екатерине II Потемкин или Румянцев.
Непонятно, как следует юридически
оформить деятельность
представителей при существующей
федеративной системе
государственного устройства. Пока
их полномочия соответствуют правам
прокуроров Сената: в отличие от
прежних генерал-губернаторов, они
не могут своей властью исправлять
распоряжение местной
администрации или какое-либо
решение Законодательного собрания.

Вполне
вероятно, что данная практика
вообще останется юридически
неоформленной. Скорее всего,
полномочия "президентских
комиссаров" будут значительно
увеличены, и у них появится
реальная возможность
корректировать решения
региональных властей, что заставит
в еще большей мере говорить о
полномочных представителях
Президента как о "государевых
наместниках".

"Русский
журнал".

Федеральный центр сделал исключение для Дагестана, отказавшись от тенденции делегирования в регионы молодых технократов. Замена Рамазана Абдулатипова, руководившего северокавказским регионом, на вице-спикера Госдумы Владимира Васильева оказалась неожиданной для всех наблюдателей. С какой задачей не справился Абдулатипов, в каком состоянии Дагестан достанется Васильеву, а также почему Москва решилась отправить в республику варяга, разбирался портал сайт.

3 октября российский президент Владимир Путин назначил временно исполняющим обязанности главы Дагестана вице-спикера нижней палаты парламента, лидера думской фракции «Единая Россия» Владимира Васильева. Соответствующий указ был опубликован на сайте через шесть дней после того, как Рамазан Абдулатипов заявил о намерении уйти в отставку.

Выбор его преемника стал для многих сюрпризом. Имя Васильева не значилось в списке потенциальных новых руководителей северокавказской республики , в который включали первого замдиректора Росгвардии, экс-полпреда президента на Северном Кавказе Сергея Меликова (в «Википедию» его имя поспешно вписали в качестве преемника Рамазана Абдулатипова), главы МВД Дагестана Абдурашида Магомедова и зампреда федерального правительства Александра Хлопонина, также в прошлом возглавлявшего полпредство в СКФО. В числе претендентов на место зампредседателя Госдумы теперь называют секретаря генсовета «Единой России» Сергея Неверова и первого замглавы соответствующей фракции Андрея Исаева, пишут « ».

По словам члена совета директоров Экспертного института социальных исследований (ЭИСИ) Глеба Кузнецова, отставка Абдулатипова в целом вписалась в новую волну кадровых ротаций, начавшуюся после единого дня голосования с Самарской и Нижегородской областей. «Уходит старшее поколение управленцев, не потому что оно плохое, а потому что пришла пора обновления. К ним каких-то особо претензий нет», - отмечал Кузнецов.

Однако в случае с Дагестаном модель делегирования молодых технократов, применявшуюся, в частности, в Нижегородской области (политического тяжеловеса Валерия Шанцева на посту руководителя региона сменил 40-летний замглавы Минпромторга Глеб Никитин.. С самого начала отставка шла не по привычному сценарию: Рамазан Абдулатипов заявил журналистам о намерении покинуть пост до появления указа на сайте Кремля и объявления преемника (по-видимому, он тогда еще не был выбран).

Глава Дагестана утверждал, что решил отказаться от высокой должности, ориентируясь на тенденцию «озеленения» кадров. «Мне глава администрации (главы государства, Антон Вайно. - сайт) передал слова президента о том, что очень высоко ценит меня, очень много я сделал. И глава администрации сказал - фактически нет ни одного недостатка, на который мы могли бы указать», - признался Абдулатипов в интервью «Комсомольской правде ». В итоге «озеленение» произошло весьма относительное: 68-летний Владимир Васильев всего на три года младше предшественника. Чему Абдулатипов, впрочем, порадовался: «Слава Богу, что авторы «озеленения» в данном случае сделали такой выбор. Для Дагестана это то, что надо. У нас народ консервативный. И всяких недоношенных мы не приняли бы».

Чужака в аул

Рамазана Абдулатипова, уроженца Дагестана и аварца по национальности, дважды прочили в руководители республики более чем за 10 лет до назначения. До этого он уже был тяжеловесом федерального уровня, специализировавшимся в первую очередь на национальной политике: он дважды избирался депутатом Госдумы, членом Совета Федерации, работал в правительстве Виктора Черномырдина и Евгения Примакова. Политическую деятельность сочетал с научной, в частности, работал ректором Московского госуниверситета и культуры и искусств. К ней он хочет вернуться после ухода из политики.

Назначение Абдулатипова руководителем северокавказского региона было своего рода консенсусом для «очень сложного полиэтнического субъекта, где во главе угла стоит согласие между различными национальностями и группами элит» , считает гендиректор Центра политической информации Алексей Мухин. Тогда Москва обкатывала систему, когда на Северный Кавказ приходит «этнически свой, представитель одной из титульных групп, но при этом уже с большим федеральным опытом», отмечает, в свою очередь, руководитель Центра политологических исследований Финансового университета при Правительстве РФ Павел Салин. Но она не оправдала себя: «Федеральный центр недоволен тем, что Абдулатипов не выполнил ту функцию, которая на него возлагалась. Модель лояльности северокавказских элит в обмен на дотации исчерпана по естественным причинам - таких денег просто нет в бюджете».

Опрошенные сайт эксперты сходились во мнении, что молодой технократ-варяг - сомнительный вариант для субъекта СКФО. Москва из этого уравнения оставила только последнюю составляющую. Владимир Васильев - наполовину казах по происхождению. Впрочем, в его происхождении нашли и косвенную связь с дагестанскими народами. «Его отец - казах, скорее всего, происходит из казахских ногайцев. Ногайцы - кочевой народ прикаспийского и приволжского региона. Это один из народа Дагестана», - сказал BFM руководитель центра стратегических исследований религии и политики современного мира Максим Шевченко .

Карьера Васильева, который в прошлом году значился в числе кандидатов на пост губернатора Тверской области, связана с силовыми структурами. В 1970-х годах он был сотрудником Министерства внутренних дел СССР, продолжил служить в аналогичной структуре после его распада, дослужившись до поста первого замминистра. Васильев также работал в должности замсекретаря Совета безопасности России, а впоследствии руководил профильным комитетом в Госдуме нескольких созывов.

С учетом специфики Северного Кавказа связка с силовиками - практически ключевой аспект. Помимо этого, глава региона должен устраивать местные национальные группы. Традиционно высшие руководящие посты в Дагестане распределяют между представителями титульных национальностей, в последние годы их делили между собой аварцы и даргинцы.

Владимир Васильев оказался в итоге надклановой фигурой. Желание федерального центра укрепить контроль над регионами, назначая руководить ими менее зависимых от местных элит людей, прослеживалось и в предыдущих волнах назначений, отмечал Павел Салин. Однако в случае с Дагестаном это решение выглядит кардинальным.

Не исключено, что в пользу назначения вице-спикера Госдумы в регион сыграла его прочная связка с «Единой России» на фоне приближающейся президентской кампании.

Задача-максимум

В северокавказских регионах, впрочем, проблем с активностью избирателей обычно не наблюдается: например, на прошлогодних думских выборах явка в Дагестане составила 88% при средней по стране 47,81%.

Одна из самых критических точек для Северного Кавказа в целом и Дагестана в частности - вопрос террористической угрозы. Для Васильева подобная работа не в новинку: в частности, он был замруководителя штаба по освобождению заложников во время теракта в театральном центре на Дубровке в 2002 году.

Криминогенная ситуация в республике, где похищают даже министров, оставляет желать лучшего. Рамазан Абдулатипов обращал на это внимание, оценивая работу своего предшественника Магомедсалама Магомедова в преддверии назначения в регион .

Тогда же он без стеснения заявлял, что «более менее стабилизовать обстановку» вряд ли удастся кому-то, кроме него. В мае глава Дагестана практически констатировал победу в борьбе с терроризмом, отметив, что от бандподполья в республике остались «осколки». При этом регион по итогам 2016-го шестой год подряд остался лидером в стране по числу террористических преступлений. По информации Генпрокуратуры, за прошлый год в Дагестане было совершено свыше 900 таких преступлений - это в 14 раз больше, чем в 2010-м .

Рамазан Абдулатипов признавал, что борьба с террором и экстремизмом неразрывно связана с улучшением социально-экономических показателей: в том числе из-за безработицы многие молодые люди уходят в подполье. В июле полпред президента в СКФО Олег Белавенцев заявлял в интервью ТАСС , что наиболее болезненными точками в регионе являются дотационность и безработица. В бюджете на 2017 год для Дагестана предусмотрены самые крупные дотации на выравнивание - 52 млрд рублей (для сравнения - у Чечни 40,4 млрд). Ситуация с безработицей также оставляет желать лучшего: в исследовании «РИА Рейтинг » по состоянию индекса рынка труда по итогам 2016 года Дагестан занимает 77-ю строчку. Вместе с тем среди субъектов СКФО это второй показатель, выше поднялся только Ставропольский край.

Власти региона обращают внимание на положительную динамику по промышленному производству: с 2013 года его доля в валовом региональном продукте возросла почти на четверть, до 8%. Кроме того, наблюдается последовательный рост объема инвестиций. По итогам шести месяцев 2017-го он оценивался в 51,7 млрд, прирост к аналогичному периоду прошлого года составил 105,6%.

Ювелирная работа

В Дагестане, где проживают представители трех десятков народностей, властям приходится ловко маневрировать вокруг национальных и религиозных вопросов. Рамазан Абдулатипов, например, одновременно называл многоженство не требующим разрешения для мусульманина и одновременно противоречащим воспитанию советского человека. При этом шутливо добавлял: «В свое время Руслан Аушев, когда был президентом Ингушетии, издал указ, разрешающий многоженство. Однако сам завести вторую жену так и не смог - первая жена не разрешила». Вместе с тем глава республики последовательно осуждал инциденты со стрельбой из травматического оружия на свадьбах, подчеркивая, что ни одна из дагестанских традиций не противоречит закону.

При Абдулатипове несколько отошла на задний план система «национального квотирования», отмечалось в докладе Комитета гражданских инициатив о демократическом развитии на Северном Кавказе . Эксперты подчеркивали, что в последние несколько лет, например, отнюдь не всегда замена чиновника одной национальности на представителя другой компенсировалось аналогичной кадровой ротацией. По подсчетам местных СМИ (https://ndelo.ru/detail/kadry-abdulatipova), Рамазан Абдулатипов за время руководства республикой по меньшей мере 17 раз менял вице-премьеров, пять раз - министра по управлению госимуществом, четырежды - глав минтруда и минпечати.

На местах межнациональные конфликты могут вспыхнуть практически на пустом месте, поэтому даже с намеками на разногласия властям приходится разбираться в ручном режиме. Один из показательных случаев произошел в июле этого года в дагестанском селе Ленинаул, где полномасштабный конфликт чуть было не возник из-за бытовой ссоры: подрались подростки из разных этнических групп, постоянно вступающих в конфликт из-за споров о земле, - аварцы и чеченцы. Из Чечни в регион был направлен председатель республиканского парламента Магомед Даудов, в итоге жители селения забросали его машину камнями .

Коллеги Владимира Васильева по нижней палате парламента утверждают, что его сильнейшая сторона - способность находить общий язык. «Его основная черта - толерантность, умение вести диалог, слушать людей. А это очень важно, особенно для руководителя многонационального субъекта», - отметил спикер Госдумы Вячеслав Володин. О том же говорит и председатель КПРФ Геннадий Зюганов, подчеркивая при этом, что тот был для него фактически оппонентом. «Он понимает главное - что на Кавказе седины стариков, могилы предков превыше всего. Кто не понимает этого, на Кавказе работать не сможет», - подчеркнул парламентарий. Положительно отзывается о новом коллеге также глава Чечни Рамзан Кадыров, подчеркивая, что Владимир Васильев обладает «непрепрекаемым авторитетом».

Не отрицает этого и Рамазан Абдулатипов, который был у руля Дагестана четыре года. Однако это не значит, что вопросов к пусть и уважаемому, но варягу, не будет: «Разговоры будут о том, что «почему не местный», «почему из трехмиллионного Дагестана не нашли человека». Такие вопросы будут тысячи раз задавать. Но я думаю, что Владимир Абдуалиевич к следующему сентябрю (к выборам главы республики. - сайт) ответит своей работой, своим поведением на все эти вопросы ».

Президент Владимир Путин в ходе с встречи с врио главы Дагестана отметил, что в республике «кое-что меняется к лучшему, но количество проблем, к сожалению, еще очень велико». Он подчеркнул, что Владимиру Васильеву предстоит зарекомендовать себя до выборов, а далее - дело за представителями многонациональной республики. «Когда-то я там работал, в непростые времена. Если такое доверие мне оказано, вами и затем народом Дагестана, конечно, буду честно исполнять свой долг, опираясь на очень гордый, очень свободолюбивый, талантливый многонациональный народ Дагестана, который я знаю не понаслышке», - пообещал назначенец.